Нонна Гришаева: в моей душе развернулась борьба - я понимала дочь, но так хотелось запереть ее дома!

Журнал "Теленеделя"
№18 9-15 мая 2011

В мае мюзикл «Zorro», в котором Нонна Гришаева играет одну из главных ролей, завершает театральный сезон. Российские актеры уже передали эстафету коллегам из Нидерландов — побывали на премьере спектакля в Амстердаме. Ксения ПАДЕРИНА отправилась в Нидерланды вместе с Нонной Гришаевой и узнала, почему актриса так и не решилась показать мюзикл сыну, что первым делом говорит ей муж, когда встречает дома, и на какую хитрость пошла Нонна, чтобы исполнить мечту дочери.

- Возвращаюсь домой за полночь, в руках охап¬ки цветов, глаза горят, на щеках румянец, — вспоминает Нонна. — Только что мне аплодировал весь зал. Я словно все еще слышу, как несколько сотен людей что-то кричат, поют, пританцовывают — передают мне такой огромный и мощный заряд энергии, которого, наверное, хватило бы на освещение целого микрорайона. Я нахожусь на таком эмоциональном подъеме, что хочется обнять весь мир! После спектакля часа два точно не усну. Буду ходить по квартире, пить чай, напевать себе под нос, расставлять цветы по вазам — в общем, найду, куда деть энергию. Муж Саша ждет меня, не ложится. А дети, Настя и Илюшка, конечно, уже давным-давно спят. Тихонечко, на цыпочках, подхожу к каждому, поправляю одеялко, целую, стараясь не разбудить. Я делаю все для того, чтобы проводить с ними как можно больше времени, но из-за нынешней востребованности это не всегда получается.
-    Вы шли к популярности более десяти лет. Как вы изменились за это время и что в вас осталось от юной Нонны, которая мечтала стать актрисой?
—    Думаю, уже не осталось ничего. Я утратила наивность и доверчивость. Взамен приобрела то качество, за которое меня теперь многие не любят: я стала очень требовательной. В первую очередь к себе и точно так же — к другим. Бывает, вижу, что на съемочной площадке какой-то человек не очень любит свою работу и поэтому делает ее спустя рукава, и я не сдержусь — скажу ему об этом.
Например, гример, сделав артисту макияж, должен потом следить по мониторам за тем, что происходит в кадре. Вдруг у актрисы лицо заблестело и его нужно припудрить, а может, стоит подкрасить губы... Актер-то сам такие моменты отследить не в состоянии! А гример, бывает, уходит, чтобы покурить, поболтать с подружкой по телефону. У актера течет грим — кадры испорчены, нужно переснимать заново. И я, конечно, указываю на недостатки. Просто я делаю работу на сто процентов и хочу, чтобы окружающие поступали точно так же. Признаться, раньше я не была такой. Меня этому научила профессия. Да и жизнь тоже...
-    На что вы рассчитывали в профессии, какие цели перед собой ставили?
—    Я вообще ничего не загадывала! Ни разу в жизни не ставила себе ни одной планки. Я ведь и в Москву ехала просто для того, чтобы отучиться в театральном вузе, получить диплом и вернуться в родную Одессу. Была абсолютно уверена, что стану работать в Театре оперетты, в котором играла еще ребенком. И когда после окончания курса меня пригласили сразу в три театра, я была просто в шоке... Я не собиралась оставаться в столице. О какой планке тут можно говорить?
Никогда не стучалась в двери, не просила ролей. У меня были только мечты. Например, очень хотелось сняться в музыкальном фильме. И вот наконец поступило такое предложение. Уже и сценарий написан — это серьезная картина об артистке с тяжелой судьбой. У героини есть прототип — Зоя Федорова. Я мечтала об этой роли, так хотела ее, что сейчас не могу поверить собственному счастью.
Впрочем, обычно то, чего я очень сильно хочу, сбывается. Это срабатывало не раз и не два. Не только в работе, но и в личной жизни. Например, я хотела второго ребенка — и у меня родился Илюша. Кстати, дочка постоянно просила меня подарить ей братика. Я узнала о том, что беременна, незадолго до 10-летия Насти и решила устроить ей сюрприз. Ее день рождения мы праздновали в Одессе. Организовали вечеринку в кафе — с гостями, с музыкой, с красивым тортом со свечками... В разгар торжества мы с Сашей подняли тост за то, что Настя скоро станет старшей сестрой. Она так обрадовалась! Потом сказала мне, что это был лучший подарок.
Настя вообще умеет радоваться. На премьере «Zorro», к примеру, испытала настоящий восторг. С тех пор в рисунках дочки стала преобладать испанская тема: она теперь часто изображает красавиц с веерами. Единственное, с чем Настя смирилась не сразу, — смерть моей героини в финале. Из-за этого, между прочим, я не повела на мюзикл сына. До сих пор в раздумьях, нужно ли показывать ему спектакль. Илюша, у нас еще маленький — ему четыре года. Не представляю, что будет с малышом, когда он увидит, что его маму застрелили. Я не выдержу, если услышу его плач.
Сын — маленькое чудо, радует нас каждый день. Постоянно выдает что- то такое, что приводит меня в восторг. Буквально пару дней назад начал сочинять стихи. Мы сидели с ним на ковре, играли, он пошел к ящику с игрушками, потянул его за ручку и вдруг произнес: «Вот открылася кулиса, там стоит моя актриса». Я была в шоке! Схватила блокнот и сразу записала.
- Как вы переживали неудачи, которые сопровождали начало карьеры?
— Очень тяжело. Да, после учебы меня ждали сразу в трех театрах, но это совсем не значило, что меня тут же выдвинут на первые роли. Я выбрала Театр имени Вахтангова — и попала «на скамейку запасных». Наивная! Думала, что там мне не придется доказывать, что я артистка. Ведь большинство коллег по театру — мои бывшие педагоги из театрального училища. Однако доказывать пришлось, и очень долго. Лет семь я оставалась на втором плане: мне доверяли только маленькие ролюшки. Это был невероятно тяжелый период. У меня даже руки опустились. В душе задавалась вопросом: зачем я вообще пришла в театр? Я стала подумывать о том, что сделала неправильный выбор, и в конце концов совершенно отчаялась...
В 2001 году мы решили собственными силами, ни на что особо не рассчитывая, поставить спектакль по мотивам мюзикла «Нотр-Дам де Пари». Я играла Эсмеральду. Хорошенько все отрепетировали и сделали специальный — один-единственный — показ для старших коллег. Как только я спустилась со сцены, ко мне подошла ЮЛИЯ Константиновна Борисова — актриса, которую я невероятно люблю и уважаю. Не перестаю удивляться, как ей удается оставаться в стороне от зависти, сплетен, склок... Со слезами на глазах Борисова взяла меня за руку и произнесла слова, благодаря которым я осталась работать в театре и продолжила борьбу. Она говорила о том, чтобы я ни в коем случае не сдавалась и верила в себя. Я заплакала вместе с ней. Это был переломный этап в моей жизни, и я безумно благодарна Юлии Константиновне за поддержку. Борисова в итоге оказалась права. В моей карьере очень скоро начался взлет, огромное количество проделанного наконец-то перешло в качество.
Самое важное в актерской работе — чтобы она была в радость. Весь последний год я ощущала это, выходя на сцену в мюзикле «Zorro». Как-то девочки из пошивочного цеха Театра Вахтангова пришли ко мне за кулисы спектакля «Zorro» — привезли на примерку новый костюм для постановки «Без вины виноватые». И вот стоим мы с ними у гримерки, разговариваем, мимо туда- сюда пробегают люди, на сцене репетиция в разгаре... Они говорят: «Какая тут у вас атмосфера замечательная! Нонна, ты же вся светишься от счастья!» А я и правда с каждым поздороваюсь, улыбнусь, обниму — все потому, что люблю этих людей, ощущаю, что за год они стали моей семьей... Спектакль идет в Москве последний месяц, эстафету перехватила голландская труппа. Прощаюсь со своей героиней Инее с чувством глубокой тоски. Я не преувеличиваю! Отдаю себе отчет в том, что героиня, которую я играла, и вообще весь проект — это самое прекрасное, что было в моей театральной жизни.
Никогда ранее не получала такого удовольствия от того, что делала на сцене.
Мюзиклы привлекали меня с детства — именно потому, что в них сочетается многое: песни, танцы, актерская игра. Я могу показать все, на что способна. Конечно, мюзикл мюзиклу рознь. Поработав на сцене МДМ, где компания Stage Entertainment ставила «Zorro», я поняла, что такое высочайший уровень во всем — от бытовых мелочей до отношения людей к делу. Для меня это воплощение мечты. Когда сравниваю, как работают монтировщики сцены в государственном академическом театре, где я столько лет служу, и как пашут наши, в МДМ, хочется плакать...
Надеюсь, «Zorro» — не последний мой проект со Stage Entertainment. Компания уже пригласила меня в новый мюзикл — «Звуки музыки». Даже если не смогу участвовать в ближайшем проекте, готова всячески помогать его создателям — порекомендую артистов, помогу в кастинге. К тому же я не прощаюсь с актерами «Zorro». Например, исполнитель роли Зорро Дима Ермак уже играет в моем новом скетчкоме «Нонна, давай!»
-    Первый канал купил лицензию на эту программу у немецкой компании и заключил контракт с вами еще год назад. Почему проект до сих пор не появился в эфире?
—    Я физически не могла приступить к съемкам. Отодвинула работу ради «Zorro». И вот съемки первого сезона почти закончены, надеюсь, что премьера не за горами. «Нонна, давай!» — это сборник скетчей, где я перевоплощаюсь в самых разных людей. Например, предстаю в образе пожилой актрисы — играть это очень трудно, но мне в кайф. Еще один яркий персонаж — женщина с периферии: у нее огромная грудь, золотые зубы... По мне — чем сложнее, тем интересней.
Кстати, теперь уже из-за этого проекта я отказалась от нескольких других. В том числе и от участия в фильме «О чем еще говорят мужчины». Ребята из «Квартета И» до последнего переживали, смогу ли играть. Но у меня не было ни одного свободного дня (кроме телевизионного проекта, снималась в сказке «Золушка», которая выйдет зимой). К тому же в предыдущем фильме «Квартета И» я исполнила роль жены Славы, а в этот раз супругу искали Камилю. Я по определению не могла ее играть, чтобы не запутать зрителей. Мы не один раз обсуждали это с ребятами. Был долгий кастинг, но никто не подошел. Они снова и снова возвращались к идее моего участия. Но я физически не могла найти ни одного свободного дня в феврале. Слава Богу, пригласили Алену Бабенко. И я вздохнула с облегчением, потому что страшно переживала: очень уж не хотелось подводить друзей.
-    Вчера вы посмотрели голландскую постановку «Zorro». Как бы вы оценили работу актрисы Лоны ван Розендал?
—    Я бы посоветовала ей не бояться и не беречь себя. В спектакле есть момент, когда Инее танцует на столе, исполняя арию «Бамболео». Лона делает это так нерешительно! У нее двигаются все части тела, кроме ног. Я не удержалась, спросила у режиссера: «Почему она не танцует?» Оказалось, боится!
Самое интересное, что моя предшественница, французская актриса, тоже выглядела нерешительной в этот момент. Европейские артисты слишком себя берегут и предпочитают не рисковать. Но ведь при этом пропадает вся энергетика сцены! Я тоже боялась. Но переборола себя, отпустила эмоции — каждый раз танцевала, как последний. Такое удовольствие получала! Лона, видимо, пока не поняла драйва. Этот номер невозможно танцевать вполноги!
Однажды я точно так же преодолевала себя, когда готовилась к роли в мюзикле «Иствикские ведьмы». Я ужас но боюсь высоты, а там мне нужно было летать над зрительным залом. Это безумно страшно! Но ради работы я себя поборола. Просто мне очень хотелось играть в этой постановке.
Я убеждена: если ты действительно чего-то очень сильно хочешь и ты этого достоин, мечта непременно сбудется.
-    Когда вы пришли к вере?
—    В детстве. Меня крестили очень маленькой. Когда я шла в школу, прятала крестик под форму и пионерский галстук. Удивительное дело: моя бабушка всю жизнь проработала завучем в школе, но при этом была глубоко верующим человеком. Когда к нам домой приходил кто-то с ее работы, бабушка и мама прятали иконы. Я читала Библию, знала наизусть заповеди и понимала, что, если нарушить их, тебя накажут.
Я точно знаю, Господь слышит мои молитвы: я обращаюсь к нему — и он мне помогает. Кто-то из актеров перед спектаклем опрокидывает рюмочку коньяка — для смелости и настроения. А у меня другой рецепт: перед выходом на сцену я несколько раз читаю молитву «Спаси и сохрани» — помогает.
До сих пор я абсолютно уверена: все, что с нами происходит, все, что посылает Господь, — правильно. Даже если это что-то плохое. Когда нас настигает беда, мы обычно задаем вопрос: «Господи, за что?» А надо спрашивать иначе: «Господи, для чего?» Когда понимаешь это, становится гораздо легче. Испытания даются нам не просто так, а с какой-то целью.
Все это много лет назад объяснил мне первый духовный наставник — отец Геннадий, настоятель храма Малого Вознесения. К несчастью, он уже ушел из жизни, я очень переживала, оставшись со своими печалями наедине. Чувствовала себя неприкаянной. Спасибо Тане Догилевой: узнав о том, что мой батюшка умер, она познакомила меня с отцом Димитрием, священником храма Священномученика Антипы. Он замечательный, уникальный человек. Когда-то сам окончил ВГИК, вырос в актерской семье, а потому знает наши проблемы не понаслышке. Он духовный наставник многих артистов, ему легко исповедоваться: отец Димитрий все про нас понимает. Не один раз мы говорили с ним о цене успеха, популярности, славы.
- Какую цену заплатили лично вы? — Я потеряла свободу. Видит Бог, пока этого не случилось, я вообще не понимала, что такое успех и чем он мне грозит. Ты грезишь славой, а когда получаешь, становишься ее заложником. Теперь я не могу позволить себе очень многих вещей: сходить с семьей в кино, спокойно прогуляться по магазинам, не могу пойти в школу на родительское собрание — это делает моя мама.
Мне приходится держать спину и помнить о том, что в любой момент меня могут снять, а потом выложить фото в Интернете. Когда мы с мужем собираемся отдыхать, я выдвигаю всего одно условие: чтобы в отеле вообще не было русских туристов. Хочется полного релакса.
Даже в родной Одессе не могу расслабиться и поваляться на пляже. Но что поделаешь — это обратная сторона медали. Я обожаю Одессу, очень хотела бы когда-нибудь вернуться туда.
А пока моя мечта жить в родном городе обернулась покупкой двухкомнатной квартиры. Неподалеку живет тетя — мамина родная сестра. Маме всегда хотелось поселиться с ней по соседству. Я заключила контракт, заплатила деньги, дом уже готов, я даже сделала ремонт, но... жить мы там не можем. Оказалось, что застройщик обанкротился, прошло уже два года, но официально дом до сих пор не сдан. Ничего не могу с этим поделать. Кажется, город не принимает меня обратно. Но я убеждаю себя: раз не получается — значит, пока не время. Рано или поздно ситуация разрешится — и я смогу приезжать к себе домой, а не на съемные квартиры.
- Этим летом у вас юбилей. А на какой возраст вы себя ощущаете?
— Чувствую себя ровно на 10 лет моложе — тридцатилетней. Наверное, так у всех женщин: каждая ощущает себя младше, чем есть на самом деле. В 30 лет казалось, будто мне примерно 23.  Возможно, именно это ощущение привело к тому, что я вышла замуж за мужчину младше меня. Вокруг подрастает невероятное количество хорошеньких молодых девушек, поэтому я стараюсь держать себя в форме. Усиленно занимаюсь собой. Постоянно танцую — это заменяет мне спорт. Люблю всякие косметические процедуры и массажи.
Дома я отдыхаю от макияжа. Кстати, первое, что говорит мне муж, когда я переступаю порог дома: «Иди скорее умойся!» Переживает за мое лицо, понимает, что грим портит кожу. Мне совсем не хочется лет через 10-15 делать круговую подтяжку лица, надеюсь, врачи изобретут нечто волшебное, благодаря чему я смогу всегда выглядеть молодо. Я внимательно слежу за всем новым и необычным, о чем пишут медицинские журналы.
-    Для чего вы сдали стволовые клетки сына на хранение в специальный банк?
Когда я была беременна Илюшей, прочитала о том, как важны и ценны стволовые клетки, которые содержатся в тканях пуповины. Этот уникальный, драгоценнейший материал много лет просто выбрасывали. А потом, заболевая, люди за безумные деньги покупали стволовые клетки, способные их вылечить, причем чужие, потому что «родных» не осталось. Оказывается, теперь специалисты научилась хранить этот важный материал сколько угодно лет — до того момента, пока он не понадобится. Я заинтересовалась. Как говорится, береженого Бог бережет!
-    У вашей дочки сейчас переходный возраст - нелегкое время для родителей. Появились ли темы, на которые вам сложно говорить с Настей?
- Скорее наоборот: появились темы, на которые я свободно могу говорить с ней. Чем взрослее становится ребенок, тем больше вещей хочется с ним обсуждать. Именно для Насти я в свое время написала книгу «Советы дочкам. Папиным и маминым». В ней я размышляла о том, о чем большинство мам стесняется или боится говорить с дочками: о любви, сексе, отношениях между мальчиками и девочками. Я убеждена: общаться на эти темы надо обязательно. И тогда ребенок не совершит ошибок, которые допустила ты.
Правда, сама я росла до такой степени домашней девочкой, что мне даже нечего было скрывать от родителей. Меня просто никуда не пускали! Я не гуляла с подружками по вечерам, не ходила на дискотеки. Мама строго-настрого запрещала мне любые вольности, запирала дома. Причем поступала по-хитрому. Когда я в очередной раз просилась на улицу, в кино, на встречу с подружками, мама качала головой: «Доченька, ты же знаешь, что у бабушки больное сердце, она будет переживать за тебя, волноваться, а ей этого нельзя!» И я, вздыхая, оставалась дома.
Когда я родилась, бабуля ушла с работы и вплотную занялась мной. А все потому, что я категорически отказывалась ходить в садик. Всего один день пробыла в группе, а вернувшись домой, категорично заявила: «Больше туда не пойду, хоть зарежьте!» Так я и росла в обществе любимой бабули и, конечно, ни при каких обстоятельствах не хотела ее волновать.
Я сидела дома и злилась на маму: «Ну как же так? Всех отпускают, а меня нет. Что со мной может случиться? Я же не хрустальная ваза». Только теперь, когда моя дочка выросла, я поняла и маму, и бабушку. Недавно Настя попросила разрешения сходить на дискотеку с подружкой — и я схватилась за сердце! Это катастрофа, когда ты понимаешь, что не в состоянии контролировать ребенка! С ним может случиться все что угодно. Ну как ее отпустить?! В моей душе развернулась настоящая борьба. С одной стороны, я понимала Настю: она мечтала почувствовать себя взрослой. А с другой— хотелось запереть ее дома! Но тут перед глазами встала картинка, как я мечтала пойти на дискотеку, а мне запрещали. Ведь я впервые попала на танцы только в 17 лет! До этого года три плакала в подушку от разочарования и обиды, не смея нарушить запрет. Вот почему я разрешила дочери в 14 лет сделать то, чего она так хотела.
Слава Богу, выход из положения нашелся. Я позвонила маме Настиной подружки. Объяснила, что работаю, и попросила присмотреть за девочками. И она согласилась. В результате наши дочки, как и хотели, отправились; в клуб, а с ними — мама подружки. Я ей очень благодарна. Если бы не спектакль, сама бы туда пошла. А как иначе?
Мы не можем контролировать каждый шаг наших детей. Мы не в состоянии влезть к ним в головы, чтобы узнать все, что они задумали. Идеальный вариант — стать настоящей подругой. Чтобы дочь в любой момент могла обсудить со мной что-то важное. Мы достаточно откровенны друг с другом и говорим на самые разные темы. Когда Настя влюбится, я постараюсь познакомиться с ее мальчиком. И если он мне не понравится, надеюсь найти слова, чтобы объяснить ей свои ощущения. Впрочем, Насте почти 15, и она до сих пор ни в кого не влюблялась. Слава тебе, Господи!

http://www.teleweek.ru