Наша одесситка

Layalina Ноябрь 2010 Она любит прозу Дины Рубиной, одевается экстравагантно, боготворит мужа и двоих детей и смертельно скучает по родной Одессе. «Мне плохо в Москве», – говорит Нонна Гришаева. Поселилась специально в районе метро «Сокол», потому что это место очень похоже на Одессу. «И дома такие же, и каштаны цветут, и фонтан – все один в один!» Нонна, у вас просто бешеная популярность. Как вы с ней уживаетесь? Только не говорите, что она вам не нравится. Я сейчас все объясню. Она нравится первое время, а дальше начинает утомлять, особенно в моменты отдыха, когда приезжаю в ту же Одессу, например. Лежишь на пляже или сидишь за столиком в кафе, и только поднесла вилку ко рту, тут к тебе и подскакивают. Прямо вот так запросто подходят? Да! Люди, к сожалению, не все обладают чувством такта. Похоже, популярность вас уже утомила. А что может дать новые силы? Думаю, нужно будет отдыхать в таких местах, где меня никто не знает. Хотя уже и в Таиланде знают. Вот мы с мужем на зимние каникулы собрались на Мальдивы, в отель, где вообще нет русских. Там я и буду черпать новые силы. Что вам помогло все преодолеть, когда вы впервые приехали в Москву и стали учиться в Театральном училище имени Щукина? Наверное, прежде всего, гордость – то, что я никогда ничего ни у кого не просила. Так уж никогда и ничего? Не могу просить. Даже в общежитии в голодные времена умирала с голоду, но постучать в соседнюю дверь и попросить хлеба не могла. Но ведь в студенческом общежитии практически невозможно оставаться в одиночестве. Не ты, так к тебе кто-нибудь придет и куда-нибудь позовет. Это мой характер. Но, безусловно, в 17-18, какой я приехала в Москву из Одессы, и какая я сейчас – это два разных человека. Приехала наивная, добрейшая, открытая, откровенная, доверчивая девочка, которую Москва так побила и так помотала, нет, более точное слово – «закалила». Однако Москва дает огромное преимущество: она учит коммуникабельности. Столько людей вокруг. Наверняка вы приобрели интересные знакомства, и это мимо не прошло. Безусловно. Огромное количество прекрасных людей, которые с первых же часов моего нахождения в Москве стали помогать и просто приняли в семью, но и огромное количество злых людей и предательства. Было и то и другое. Каких было больше? Пожалуй... Добрых было гораздо меньше. После «Щуки» вы выбрали из трех театров Вахтанговский, при этом зная, наверное, что своих студентов они очень любят, а потом молодых актеров очень долго «варят в собственном соку». Вы все же пошли на этот риск. Почему? И в Ленкоме, и в Сатириконе наверняка было бы то же самое. Я пошла в Театр имени Вахтангова, потому что тогда мне казалось, что, поскольку я их студентка, и педагоги знают, на что я способна, я уже им все доказала, а теперь мы все коллеги, что никому не надо будет доказывать, а доказывать пришлось. За эти потерянные годы ужасно обидно. Мне давали крошечные роли, а столько можно было бы сделать! Театр вообще очень сложный организм. То, что происходит на сцене и за что мы все любим театр, и то, что вокруг, в чем варишься за кулисами, – абсолютно разные вещи. Я настолько люблю первую часть, и мне так тяжело все это лицемерие и зависть... А как актеру без лицемерия? Лицедейство, лицемерие – слова одной природы. Я ненавижу, когда люди играют в жизни. Если ты хороший артист, тебе достаточно, что играешь на сцене. Не надо играть в жизни, а уж тем более лицемерить. Когда я иду по коридору театра – и навстречу артист, который говорит прекрасные слова, как он счастлив, что у меня все складывается, и как все потрясающе, а через пятнадцать минут этот же артист, когда вешают на стенд статью обо мне, говорит: «А что вы вешаете? Сколько можно про нее вешать!?». Ваш дебют состоялся на сцене Одесского театра оперетты, когда вам было всего 10 лет. Как вы относитесь к жанру оперетты – чудному, но теперь совсем забытому? «Ах, Шмыга, ах, Шишкин!» – раньше сходили с ума поклонники. Моя любовь к оперетте с детства переросла в любовь к жанру мюзикла. Оперетта, эта манера игры... Вы хотите сказать, все эти зажигательные танцы, канканы и куплеты?.. Да. Это немножко не мое. А вот до сих пор спорят, что мюзикл как жанр у нас не приживется. Вы как думаете? Кто это придумал? Бред какой-то. Мюзикл «Зорро» идет каждый вечер, и зал на 1700 мест переполнен. Как можно после этого говорить, что мюзикл не прижился? Какой театр с таким количеством мест сможет играть спектакли с аншлагом? Говорят, что по сравнению с советскими временами у нас сейчас мало комедий. Однако вы в этот жанр внесли уже весомый вклад. Фильмы «День радио», «День выборов» и ваш последний – «На измене», который скоро выйдет, – все комедии. Как вы думаете, нужно артистке комедийного жанра быть самоуверенной? Потому что юмор – вещь тонкая: вдруг окажется не смешно? Нет, я совсем не самоуверенная. Я очень сомневающийся человек, и каждую шутку мне необходимо проверить на окружающих, прежде чем выпускать ее в мир. Думаю, что и великие актеры – и Аркадий Райкин, и Андрей Миронов – были очень трогательные в этом плане и очень сомневающиеся. Мне кажется, самоуверенность – это не отсюда. Всенародное признание к вам пришло через телевизор, через программу «Большая разница». Не обидно? Ведь столько было сделано до этого и в театре, и в кино. Во-первых, не могу утверждать, что через «Большую разницу». Мне часто так говорят или еще говорят, что через сериал «Папины дочки». А «Две звезды»? Все три проекта вышли одновременно на огромную телевизионную аудиторию. Почему мне должно быть обидно? Наоборот, я была счастлива, что у меня оказалась редкая возможность так разносторонне раскрыться. «Большая разница» – очень удачный проект. А есть какая-то подстраховка, когда вас приглашают в проект, чтобы не попасть впросак? Это опять к вопросу о самоуверенности. Безусловно, всегда безумно волнуешься. Ты никогда не можешь быть абсолютно уверена, особенно, если это касается кино и телевидения. Ты можешь миллион раз во всех своих дублях сыграть гениально, но что там из тебя смонтирует режиссер? Я всегда должна проконтролировать, что из этого получилось, что я сделала, потому что если остановится этот процесс, тогда остановится все, и профессия кончится. Мы же всю жизнь учимся и на своих ошибках, и на своих победах. А что же можно сделать, когда фильм уже смонтирован? Вот поэтому, каждый раз, когда меня спрашивают, что вы любите больше: кино или театр, я отвечаю – театр. Недавно мы с Федей Бондарчуком у него на программе «Кино в деталях» об этом спорили. «Я не верю, – говорил он, – тому, что все мои друзья – Хабенский, Пореченков – мне доказывают, что любят театр, что телевидение и кино у них только для того, чтобы их видел зритель и ходил на них в театр». А я ему говорю: «Если задуматься: они говорят это, я говорю, и еще огромное количество актеров это говорят, так, может, действительно, так оно и есть?» «Да вы все наркоманы!» – смеется он. Я согласна, сцена – это наркотик. Это правда невероятный кайф, когда вот ты, а вот зритель, и даже если ты «кнопочный» персонаж, как нас называют, телевизионный: куда бы ни нажал на какую кнопку – ты и там и там, а зритель приходит на тебя посмотреть в театр, и вот здесь-то он и видит, на что актер на самом деле способен. Для меня это – высший пилотаж. «А-а, вот она, оказывается, что может. Не только пародии». Пародия – это всего лишь одна грань того, что я могу. Мне очень обидно, когда некоторые издания называют меня пародисткой. Нет, я артистка. Вы книгу написали для девочек – «Советы дочкам. Папиным и маминым». Порыв ваш понятен. Но в одном интервью вы сказали, что хотите, чтобы, прочтя эту книгу, девочки не наделали в жизни ошибок. Но этого невозможно достичь! Весь мир держится на том, что постоянно наступает на одни и те же грабли. А я хочу этого достичь! Вот пойдет за вами следом по жизни ваша дочь – и что, не сделает ни одной ошибки? Уже от очень многих ошибок я ее уберегла. Я совершенно уверена, что если к ней на улице подкатит машина, и какой-то дядечка скажет: «Детка, сядь в машину, я покажу тебе небо в алмазах» – она не сядет, потому что она прочла мою книгу, и я много с ней разговаривала об этом. Я ее уберегла от этого и счастлива, а если мне удалось уберечь не только ее, но и еще огромное количество девочек после того, как они мою книжку прочли, то я счастлива в миллион раз больше. Вы прошли испытание нуждой, когда после развода с первым мужем жили на съемной квартире, и прошли испытание богатством, когда у вас был поклонник-миллионер. Какое из этих испытаний сильнее? Наверное, все-таки нуждой. К богатству быстро привыкаешь, к нужде – никогда. Но мне не нужно было уже после богатства опять в нужду, потому что господь в этот момент послал мне такое количество работы, что я стала зарабатывать больше, чем мне в тот момент давали. А почему тогда многие не выдерживают испытания богатством? Потому что деньги очень портят людей. Не все могут заниматься благотворительностью, а отдаются полностью жажде наживы. Люди грешны. Нонна, какая вы без театрального костюма, в обычной жизни? Я не понимаю тех артисток, которые в жизни ходят в серых маечках и джинсах. Я склонна к тому, о чем говорила Любовь Орлова: «Ты актриса, на тебя смотрят и равняются. Ты не имеешь права выглядеть, как зачуханная домохозяйка». Я люблю дизайнерские вещи, и они должны быть необычные. И лучше, чтобы эта вещь была только у меня одной. У вас две мечты: купить дом в Одессе с видом на море и сняться в музыкальном фильме. Они сбылись? Ни первая, ни вторая пока не реализованы. Но реализованы другие: есть квартира в Одессе, но не с видом на море – недвижимость в Одессе очень дорогая. И музыкальный спектакль. Для успешной рекламной компании Вашего предприятия мы рекомендуем закать корпоративный и рекламный ролик в Magic Films production. Друзья говорят: «Что это с тобой? Ты вся светишься». А я играю Инес в мюзикле «Зорро»! И абсолютно отдаю себе отчет в том, что это – пик моей театральной карьеры. http://www.layalinaonline.ru/node/171?page=1